Я не падаю. Я так летаю.
Каждый летает, как умеет.
(с) С. Лукьяненко. Фальшивые зеркала

Она сидела посреди комнаты, сложив ноги по-турецки и небрежно бросив на них свои тонкие руки – ладонями вверх. Она мельком подумала, что, должно быть, напоминает фигурку какого-то восточного божка – фигурку из тех, которые мать так любила привозить из своих командировок. Эта мысль мелькнула и пропала. Линн открыла глаза.
В комнате было темно. Не так темно, как за закрытыми веками. Потрепанные жалюзи на окнах пропускали лишь едва заметные отблески неоновой рекламы напротив. Красные. Зеленые. Черные. Вряд ли отблеск может быть черным, но в изуродованном Бездной мире слишком мало значения имел скепсис. Вера же – слишком много, поэтому церкви последнего-часа и непременного-пришествия-антихриста плодились, как тараканы. Когда то очень, очень давно Линн причисляла себя к чему-то подобному. Она уже и забыла, о чем шла речь в учении, представляющей собой изуродованные цитаты из библии. Помнила только, что Бездна – это хорошо. Это Истина. Там есть Ответы.
Вранье, как и все остальное.
Каменная крошка сыпалась на голову, причиняя некий дискомфорт. Линн равнодушно обвела глазами помещение. Сломанная плитка на полу. Трещины на потолке. Крошащиеся бетонные стены, с проглядывающими  в них ребрами погнутой арматуры. Линн отвлеченно подумала, не стоит ли попробовать еще раз, но отказалась от этой идеи. Может статься, что еще одна попытка обрушит ей на голову потолок. Она не была уверена, чем это может закончиться. Она не была уверена, что это может закончиться ее смертью.
В смерти она тоже успела порядком разуверится.
Линн вновь закрыла глаза. За закрытыми веками было темно, но эта темнота не ползла из всех углов, оставляя после себя маслянистые пятна.
Где-то недалеко скрипнула дверь. По полу, щедро усыпанному мусором, прошуршали шаги. Линн никого не узнавала по шагам и никого здесь не ждала. Поэтому она открыла глаза, когда дверь скрипнула еще раз – на этот раз ведущая в ее комнату. На пороге стоял Эван. Который «мистер Крайст». Или «матушка Тереза». Это как вам больше нравится.

- Врешь, ты рассчитывал найти меня здесь.
Линн не знала, зачем сказала именно это и почему заговорила вообще. Когда-то ей доставляло удовольствие разоблачение непрерывной «взрослой» лжи, но сейчас она уже достаточно была «взрослой» сама, чтобы понимать, половина ее – обычная вежливость. «Спасибо» - вместо «Нет», «Простите» с поводом и без, «я и не думал» имея ввиду прямо противоположное. Много условностей. Слишком – на ее взгляд. Впрочем, Линн уже оставила надежду безболезненно вписаться в человеческое общество.
Мистер Крайст подбирался к ней как бы боком. Как к дикому животному. «Вот так, вот так, хорошая девочка, пойдем за мной, я дам тебе сахарок…». Линн медленно встала с пола, разминая затекшие ноги. Она потеряла счет времени. Сколько она здесь сидит? Час? Два? День? Заляпанные окна комнаты выходили в узкий проулок и упирались в стену стоящего рядом дома. Если сегодня в них заглядывало солнце, Линн его не заметила.
В трещинах на стенах стыла темнота. Сегодня она и правда была какой-то холодной. Как кубик льда из кофейной жижи – Эвис как-то сделала такой, в порядке эксперимента. Лед горчил на языке и быстро таял. Темнота была безвкусной и таять не спешила.
- Пойдем, - сказала Линн, стряхивая с макушки остатки бетонной крошки. Что-то еще наверняка осталось, но кого волновали такие пустяки? То есть, может быть, Эвана. Но Эвана все время волновали пустяки, Линн уже привыкла.

«Сама понимаешь». Еще одна фраза из большого-пребольшого талмуда «Бессмысленности для вежливости». «Понимаешь?», «Ну, ты понимаешь», «Сам понимаешь» - и ты обязательно киваешь головой. Да, мол. Понимаю. Хотя, что тут понимать вообще – совершенно непонятно. Линн на мгновение смежила веки и заставила себя не зацикливаться. Это была ее магическая отдача. Хаотичность разума, который, как унесенный смерчем, пытается уцепиться за проносящиеся мимо обрывки фраз. Есть верный способ этого избежать. Шагнуть вглубь. В глаз бури. Там спокойно и тихо. Чужие слова не трогают и не мешают. Мысли текут ровно и систематично. Глубоко-глубоко внутри. Линн знала, чей взгляд увидит, закрыв глаза по-настоящему.
Она шагала за Эваном по облезлому коридору, по лестнице, послушно стояла под фонарем, когда он на нее магичил – только морщилась едва заметно (чужая магия всегда ощущалась ей неприятно, словно наждачной бумагой вдоль хребта); сидела в машине, послушно кивала – МакДональдс так МакДональдс. А потом Эван вручил ей еду и начал портить аппетит разговорами.
Линн вынула чизбургер из пакета, развернула его и поняла – даже разговоры не в силах испортить ей аппетит.
Она задумчиво жевала, начисто игнорируя выжидающее молчание. Поглощала еду, как иные медитировали. После последнего кусочка чизбургера Линн уже знала, что просветление не за горами и должно принять облик хрустящей картошки. Так оно и вышло. Когда кончилась и картошка, она присосалась к стакану колы. Эван рядом тоже жевал и молчал. Какой молодец.
Ей хотелось бы ответить на вопрос Эвана прямо и честно. Он ей нравился, а люди, которые ей нравились обычно заслуживали честных ответов – к тому же для лжи надо так много изобретать, что Линн было откровенно лень лгать. Вот только в чем штука – ответить честно она не могла. Что она могла сказать? Хочу, чтобы моя магия снова меня слушалась? Хочу, чтобы в моей голове не сидело чудовище? Хочу, чтобы Бездна не была под моими ногами каждый раз, когда я делаю шаг? Школа, улица… Впрочем, у Эвана, наверняка, проблемы из-за всех этих мелочей.
- Я не люблю быть там, где много людей, - наконец, сообразила Линн что-то похожее на ответ. – В школе их много.

Учеба, учеба. Линн не имела ничего против учебы. Ей был интересен сам процесс изучения чего либо, и неважно были то внутренности лягушки или созвездия Северного полушария. Она не была ни ленива, ни глупа и, наверное, вполне была способна вырасти в нечто похожее на приличного человека, если бы до сих пор принадлежала сама себе. Но это было не так. И это как то нужно было объяснить Эвану, который спокойно входил в положение и выдвигал варианты решения проблемы, которую сам же и принес. То есть, конечно, проблема самообразовалась без его участия, но…
- Как меня можно заставить, если я не хочу? – отвлеченно удивилась Линн, пожимая плечами на эваново «в командировке». Мама всегда была в командировке, пусть ее командировки год от года оказывались все ближе к пригороду Лондона, где жил ее то ли любовник, то ли духовный наставник... Эти взрослые отношения периодически ставили Линн в тупик и она предпочитала не разбираться в их хитросплетениях.
Линн шумно втянула колу через трубочку и посмотрела в окно. Ей нравился свет фонарей. Он превращал обычную вечернюю морось в фейерверк. Это было красиво.
Разговор с Эваном утомлял. Эван хотел свести на нет разрушительность ее образа жизни. Это звучало правильно. Вот только деструкция ее существования имела совсем иной источник, не тот, который ему казался. Мама, дом, плохая компания – дело было не в этом. По крайней мере – уже не в этом. Но опять же – как объяснить? Линн тихонько вздохнула и посмотрела на мистера Крайста.
- Я могу пожить в приюте, если ты хочешь. Мне все равно.

Отредактировано Lynn Hightower (2018-02-06 17:04:04)

Эван повторял, что она взрослая и потому может решать. Как одно связано с другим Линн не понимала все равно. Как можно запретить ей решать, неважно взрослая она или нет? Линн видела навскидку лишь один вариант – какие-то психотропные вещества, которые сделают из нее овощ. Тогда – да. Тогда она ничего не решит. Даже думать будет затруднительно. Но, Эван, кажется, что-то другое имел ввиду. Линн утомленно прикрыла глаза. Иностранные языки ей не очень давались, а с мистером Крайстом она почему-то всегда говорила именно на иностранном английском.
Предложение квартировать у Кромвелей не было удивительным само по себе, но Линн все равно удивилась. Ей почему-то казалось, что Эвану неприятно видеть ее там, у него каждый раз было такое лицо… Впрочем, Линн могла похвастаться многими талантами, но чтение человеческих эмоций не входило в список. Даже если она замечала, когда что-то не так, крайне редко могла угадать причину.
- Хорошо. Если Адам не будет против.
Надо сказать, что обыкновенно Линн его мнением не интересовалась. Но, кажется, в такой ситуации именно это надо было сказать. Совсем уж глупой Линн не была. Она училась. Медленно.