Удовлетворения не приносило ничто. Бабуля сказала ему идти домой в районе десяти. Он забрал доску, но вместо пыльного открытого всем ветрам дома отправился в другое место. Мимо сияющих в задающейся ночной прохладе витрин магазинов, мимо забавных танцующих неоновых цифр на заправках, мимо людей, поплотнее кутающихся в легкие пальто. Он крутит педали, колеса беспечно шуршат по темному асфальту, его спина почти не взмокает, когда он въезжает в гору. До боли знакомое «кви» и шуршание пары десятков небольших лапок – он не боится, когда притормаживает и отточенным годами движением спрыгивает на асфальт. Несколько черных крыс останавливают свой бег и водят усами куда-то в его сторону. Они преследуют его, или ему, может быть, кажется – в любом случае он не находит повода для беспокойства. Очередной школьный обед уходит шебутной черной братии, и Фрэнсис коротко смеется тому, как забавно они отбирают друг у друга еду. Все говорили, что они какие-то не такие, но рядом с Фрэнсисом крысы ведут себя самым обычным образом. Ему кажется, что это все просто очередная истерия. Предубеждения. Когда он присаживается, одна из крыс подбирается к нему и нюхает протянутую правую руку, а после украдкой лижет и отбегает. Фрэнсис улыбается, запрыгивает за велосипед и пропадает где-то между длинными узкими улицами.

Чем больше он чешет правый глаз, тем хуже тот видит. В практически полной темноте, при свете разве что забавной лампы в форме летающей тарелки, он водит карандашом по белому листу. Стрелки часов перевалили за полночь, но спать ему почему-то не хочется. Черная субстанция расползается по его кухне, но даже если бы Фрэнсис видел это, то не придал бы значения. Не до того. В его мозг с правой стороны будто внедряется что-то, сначала потихоньку, медленно, незначительно. Постепенно это ощущение разрастается, отчего кажется, будто в черепной коробке закончилось место. Зуд в правом глазу сменяется глухой болью. Фрэнсис мотает головой, но это, разумеется, не помогает. Он не понимает. А потом что-то происходит.
Он поворачивает голову и смотрит на стену, до потолка увешанную плакатами самого странного содержания. Полка с книгами настораживает его, она будто расплывается, и в то же время держит контуры. Будто один его глаз резко теряет в остроте зрения. Картинка едва-едва раздваивается. Фрэнсис хмурит брови, а после его осеняет. Он закрывает правый глаз. Обыкновенная стена, ничего сверхъестественного. Открывает и закрывает левый. Серое пятно посреди стены кружится и переливается, а после вдруг принимает треугольную форму. Он видит свою доску. Указатель двигается вертикально вверх.
«Е-С-Л-И-Х-О-Ч-Е-Ш-Ь-И-З-Б-А-В-И-Т-Ь-С-Я-О-Т-Н-И-Х-П-Р-О-С-Т-О-С-О-Ж-Г-И».
Фрэнсис глядит ошарашенно и непонимающе мотает головой. Что за чушь? Указатель нетерпеливо дрожит и в точности повторяет движения. Фрэнсис хмурится, не подавляя ростки протеста. Резкой болью вдруг взрывается правая сторона головы, бешено жжет руку, и Фрэнсис стискивает зубы, чтобы не выдать полный дрожи стон. Валясь на стол, он с трудом раздувает спазмированную грудную клетку, чтобы просто вдохнуть. Он будто слепнет, но по приближающемуся шороху указателя все равно отчетливо осознает эти слова: «Просто сожги их». Просто сожги их, Фрэнсис. Криво дергаясь, он вцепляется в стол и сдавленно кашляет вместо того, чтобы позвать на помощь. Что-то тяжелое расплывается внутри его черепной коробки, передвижениями вызывая обжигающую боль, захватывая все больше свободного пространства. Это продолжается так мучительно долго, что Фрэнсис едва не теряет сознания от асфиксии, и обрывается крайне резко. Он просто открывает глаза и смотрит на круглые угольно-черные следы на столе – от его собственных рук. А еще он знает, что ему нужно сделать.
Повинуясь непрекращающемуся шуршанию указателя по доске, он поднимается на ноги; его босые ступни ступают по мягкому ковру, когда он подбирает многострадальный рюкзак и двигается к выходу из комнаты. Плюшевый Микки смотрит на него, безумно улыбаясь. Проходя мимо зеркала на лестнице, он даже не заглядывает в него, а потому не замечает, что его правый глаз полностью заполнен черным. Мерно ступая, он пересчитывает ногами ступеньки. Черная плотная масса расступается в стороны, когда он появляется на кухне. Шуршание нарастает, сводя его с ума его этими жуткими звуками. Полчища крыс снуют по его дому, забираясь в полки, сбрасывая посуду на пол, избавляя книги от корешков. Напугано рычит Принц. Фрэнсис присаживается к плите и шебуршит рукой где-то под ней, ища что-то, о чем он еще не имеет понятия, наугад. Отогнутый край обшивки больно царапает его руку, стоит ему наконец найти то, что нужно. Когда Фрэнсис отбрасывает какой-то провод в сторону, он слышит запах газа. Одна из крыс тянется к нему и, хватая его за запястье крошечными лапками, припадает усами к кровоточащей ране; он смотрит на нее некоторое время, а после изрыгает:
- Гори, - пища, та отстраняется и торопливо сбегает по конторке. Огненная вспышка обнимает руки Фрэнсиса. Они горят, но это не приносит ему ни боли, ни жара. Шуршание в голове почти оглушает его, и он порывисто опускает руки на конторку. На стены с его детскими рисунками. На липкий кухонный стол, заваленный вчерашней немытой посудой.
- Элвис, - зовет он, и нос скулящей от ужаса собаки показывается из-под лестницы. – Мы идем гулять.
Фрэнсис трясет руками, и они потухают, испуская легкий дымок. Он обувается, пристегивает поводок к ошейнику и как ни в чем не бывало покидает дом.

Принц скулит, не переставая, а Фрэнсис смотрит перед собой и почти не дышит. На его плечах тяжелый, пахнущий сыростью плед, на лице – кислородная маска, а за руку его держит женщина, которую он до сего момента ни разу в жизни не видел.
- Не волнуйся, все обойдется.
Что обойдется? Фрэнсис хлопает глазами и вновь смотрит на выжженное пепелище. Кто те люди, что торопливо снуют мимо него? Зачем они роются в черной пропасти, отбрасывая обломки былого строения? Что происходит? Он ничего не помнит.
- Ты в порядке?  - спрашивают его.
- Почему я не в постели? – спрашивает он в ответ. Все верно, он приехал домой, нарисовал карикатуру на капитана Америку и лег в кровать. Что он делает снаружи? Это сон? Если да, то он даже слишком дурацкий.
Перед ним присаживается человек, и Фрэнсис хмурится – слишком близко. Его руки осматривают; они покрыты ожогами первой и второй степени, а на правой кисти все еще кровоточит неизвестно откуда взявшаяся рана. Мужчина заглядывает в каждый глаз Фрэнсиса, оттягивая нижнее веко. Светит фонариком. Фрэнсис испытывает жгучее желание убраться подальше от происходящего безумия, и рефлекторно жмется поближе к женщине, что его успокаивает. Та приобнимает его и склоняется ближе, очевидно, приняв этот жест за просьбу о поддержке.
- Это нормально в его состоянии, - она машет рукой мужчине, и тот, качая головой, отходит. – Твой дом…
- Мой дом? – Фрэнсис перебивает и быстро смотрит на пепелище. Верно. Это его двор. Его дерево с домиком. Его почтовый ящик. Его велосипед, пристегнутый к врытому штырю. Его дом.
Прежде, чем паника успевает захватить его, он отталкивает женщину и быстро погружает руки в рюкзак – чтобы позвонить Джерри.
[icon]http://sf.uploads.ru/tiIax.jpg[/icon]