Патрик уселся за свой стол, задумчиво отхлебнул из любимой керамической кружки, которая покрыта трещинами и выбоинками настолько, что удивительно, как только в руках ещё не развалилась, горячего чаю, а затем уставился на визитку и двадцать фунтов, лежащие под ней. Он тяжело вздыхает, и пытается выспросить у вселенной ответ на свой вопрос, но та сохраняет неблагосклонное молчание, а значит, решение придется принимать самому.
С момента той самой встречи прошла неделя, в течение которой Патрик закрутился в круговерти бытовых вопросов, подработок, экстренного разрешения учебных проблем, и тому подобного, и, по всей вероятности, это было и хорошо тоже, потому что как только выдавалась свободная минутка, он начинал припоминать, что именно творил на той встрече, и ему становилось не то мучительно стыдно, не то до одури страшно. Боже, он гадал по руке незнакомому человеку, не спрашивая даже у того разрешения! А потом ещё и покормить с ложечки пытался. Да ещё и эти двадцать фунтов...
Они-то и терзали больше всего и без того далеко небезоблачную совесть мистера Мёрдока. По прошествии двух часов, когда действие артефакта окончательно завершилось, он смог трезвым рассудком обдумать все произошедшее, и найти себе оправдание оказалось выше его сил. Он украл имя известного артефактора, чтобы продать под ним свой низкокачественный товар, а затем, вместо того, чтобы понести за это ответственность, материальную ли, уголовную, - он был приглашен в ученики - предложение неожиданное, но от этого не менее лестное. И вот, в благодарность за такую щедрость он взял и украл у человека двадцатку. Да он сейчас, наверное, в ярости!
Именно поэтому Патрик трусит. Он чертовски хочет позвонить вот прямо сейчас, договориться о встрече и приступить к занятиям под руководством опытного наставника. Это, как минимум, сулит ему неплохую прибыль за продажу действительно качественных артефактов, а как максимум, приближает его налаживание отношений с собственной своенравной магией. Но суровое лицо мистера Даменцкого встаёт перед глазами, и в его воображении тот отчитывает его за мелочность, и выставляет за порог дома с позором, и Патрик страдальчески хмурит брови. Он, конечно, может быть, и заслужил, но такого исхода ему совершенно не хочется.
Сегодня утром он преисполнен решимости все-таки позвонить по указанному на картонном прямоугольнике номеру. Вот сейчас, только ещё минуточку, надо собраться! Спустя ещё десять таких минуточек он всё-таки набирает номер и, зажмурившись, тыкает в кнопку вызова. Включается автоответчик. Патрик, волнуясь, слегка сбивчиво сообщает машине, что он намеревается зайти сегодня в ювелирный магазин в 15.00. После чего с облегчением отключается, выдыхает, и идёт собираться.

Он переступает порог магазина в 15.27, немного встрепанный, запыхавшийся, со сбитым на сторону шарфом, и на бегу едва не врезается в витрину с кольцами. Ему пришлось изрядно поблуждать, чтобы найти это место - возможно, проблема состоит в том, что он не удосужился взглянуть на карту заранее - самоуверенно решил, что, раз прожил в городе всю жизнь, то все пути здесь и так знает. Затем он, наконец отдышавшись, оглядывается по сторонам, пытаясь разглядеть в магазине внушительную фигуру мистера Даменцкого, но пока что не находит никого похожего, поэтому принимается крайне тщательно рассматривать выставленные на витрине украшения. Все они выглядят поистине шикарно, но и стоят, правда, соответственно. Замечтавшись о тех, теперь уже недалеких, временах, когда он и сам сможет позволить себе подобные покупки, он не замечает ничего вокруг.

Если присматриваться ко всем этим кольцам не с позиции просто бесполезных дорогих безделушек, показателей богатства и престижа, то можно заметить, что каждое из них – индивидуально, в каждом есть своя собственная неповторимая особенность – вон на том еле заметный изящный узор, а в этом камни подобраны с необычайным вкусом… Патрик, временно отвлекшись от меркантильной точки зрения, залюбовался ювелирными изделиями теперь по-настоящему, почти как произведениями искусства, которые можно встретить в музеях.
И именно в такой момент его застало врасплох чужое покашливание откуда-то из-за спины. Мистер Мёрдок вздрогнул, подпрыгнул на месте, будто пойманный с поличным на месте преступления, и едва не вписался неловко в эту самую витрину носом – лишь каким-то чудом поймав равновесие.
- Я ничего плохого не делал, я просто смотрел! – выпалил он, оправдываясь, прежде, чем мозг успел обработать информацию о том, чей именно голос он услышал, и как на появление данного конкретного человека стоило отреагировать в данной конкретной ситуации. Затем он с некоторым даже сожалением отворачивается от витрины, и встречается лицом к лицу с хозяином магазина, мистером Даменцким собственной персоной. «А кого еще ты ожидал тут встретить, тётушку Роуз в халате в цветочек?» - мысленно обругал себя он. Прежде чем он, опомнившись, успевает хотя бы поздороваться подобающим образом, насмешливый голос, на сей раз без такого явно различимого акцента, как тогда, неделю назад, в кофейне, произносит фразу, которая заставляет Патрика усомниться в реальности происходящего. Бесплатное обучение? Он точно спит. Он, конечно, намеревался выторговать себе максимально возможную скидку, но мысленно почти даже примирился с очередной статьей расходов. От слишком сильного щипка за руку кожа слегка покраснела, но ситуация, на первый взгляд, осталась точно такой же. Все тот же небольшой, но со вкусом обставленный ювелирный магазин, все тот же мистер Даменцкий напротив, внимательно смотрящий на него совершенно невозмутимым взглядом.
- Это же шутка, да? Такого ведь не может быть, – недоверчиво бормочет себе под нос Патрик. Двадцать фунтов вдруг начинают почти физически обжигать его через карман, превращая в еще более неблагодарного, бесчестного, беспринципного, и вообще во всех отношениях отвратительного человека. О, это чувство просто невыносимо. Он, конечно, не идеален, и случалось ему обманывать людей неоднократно, порой даже не без внутреннего удовольствия, смешанного с ехидством, но позволить себе такое свинство…
Мистер Мёрдок видит единственный выход из сложившейся ситуации: он просто сдастся, напишет чистосердечное признание, сдаст себя с поличным, ровно как в прошлый раз, и будь что будет. Тогда, в кофейне, все прошло вполне благополучно. Теперь, правда, обстоятельства несколько иные, да и территория уже отнюдь не нейтральная, но все же Патрик склонен верить в благополучное разрешение своего внутреннего конфликта. Он шарится в кармане, и достает ту самую купюру, изрядно поистрепавшуюся с тех пор, как он встретился с ней впервые, а затем протягивает мужчине напротив.
- Я пришел, чтобы вернуть вам ваши деньги. В прошлый раз, тогда, в кафе, вы оставили слишком много.
Его рука чуть подрагивает от некой внутренней алчности, которая практически кричит о том, что нужно быть невероятным дураком, чтобы вот так вот, добровольно, расставаться с легкими деньгами, которые сами плывут к тебе в руки. В какой-то момент ему даже кажется, что он вцепится в нее мертвой хваткой, как только ювелир протянет руку, чтобы деньги забрать. Он пытается отгонять от себя подобные мысли. Решил быть честным – надо идти до конца.
Затем он, склонив голову на бок, пытается заглянуть в лицо мистеру Даменцкому и прочитать его эмоции: возможно, он все-таки шутил? Издевался? Что он чувствует теперь, когда узнал, что чуть не был обворован на двадцать фунтов? Взбешен? Выставит его на порог? Однако выражение лица остается все таким же мучительно непроницаемым, и Патрик со вздохом сдается. Он не может не спросить.
- Вы правда хотите меня учить? Даже после всего этого?
Ответ на этот вопрос, вполне вероятно, в каком-то смысле решит его судьбу, поэтому он ожидает его в крайнем нетерпении.

Судя по реакции мужчины, тот даже не догадывался о существовании этой самой лишней двадцатки, которая истрепала Патрику все нервы. «А я говорил, что можно было бы обойтись без этого», - ехидно сообщил внутренний голос, но мистер Мёрдок велел ему заткнуться. Он держал купюру в протянутой ладони, не без некого напряжения, но все же выдерживая чрезмерно пристальный на себе взгляд. «Ну же, скорее, заберите ее, избавьте меня от соблазна!» - он очень старательно прокручивал эту мысль у себя в голове, отпечатывая у себя на подкорке, будто надеясь, что, если повторит ее про себя семьдесят пять раз, она проявится у него на лбу, и вынудит мистера Даменцкого перейти к более активным действиям. Самым ужасным сейчас является то, что он не знает, как толковать увиденную реакцию – снова. Черт бы побрал эти непроницаемые лица!
Звучный глубокий голос растекается по магазину, обволакивает его, будто опутывает невидимыми, но от этого не менее прочными нитями. Он ценит его честность, как бы не так! Патрик ёжится, ощущая неуловимый бег мурашек где-то между лопаток и, к своему ужасу, он не может сказать, что ему не нравится это чувство. Это то самое ощущение, которое он испытывал, когда подделывал чужие артефакты. Прилив адреналина заставляет кровь активнее бежать по венам, а игристые пузырьки риска будто щекочут изнутри. Его так и подмывает сделать что-нибудь чертовски глупое, просто чтобы посмотреть на реакцию. На лице против воли расплывается слишком, просто до неприличия широкая улыбка, и ему приходится потупить взор, чтобы правдоподобнее изобразить раскаяние.
И снова этот странный, но приятный уху, иностранный акцент, и снова касание теплых пальцев к его собственным – ничего такого, просто нужно же этому господину забрать свои деньги, и Патрик смелеет, и глаза поднимает, и выглядит даже вполне самоуверенно, только дыхание чуть перехватывает от собственной наглости.
- Я так понимаю, мистер Даменцкий, что я в любом случае, так или иначе, эти деньги отработаю, - произносит он на своем безупречном английском, а затем слегка кивает – в знак согласия – и тянет купюру обратно к себе, не слишком сильно, не настаивая, но все же ощутимо. И поправляет шарф, чтобы скрыть нервную дрожь от этой промелькнувшей буквально на мгновение нехорошей улыбочки, которая то ли ему показалась, то ли… Нарочито медленное проворачивание ключа в замке и прочие процедуры по закрытию магазина, как то, оборачивание таблички стороной «Закрыто» к посетителям подсказывают, что все же не показалась. Теперь все пути к отступлению отрезаны, а мосты сожжены. Теперь – придется столкнуться с последствиями своих поступков и решений, принятых до этого момента. Но он действительно родился под счастливой звездой, а линия жизни на его ладони действительно порой предпринимает неожиданные изгибы, поэтому он скидывает пальто, аккуратно складывает его и вешает на руку, а затем отважно следует за мистером Даменцким в его кабинет, где, не дожидаясь специального приглашения, усаживается за большой стол, положив перед собой ежедневник и простенькую ручку из супермаркета.
- Итак, каковы же будут ваши условия, раз уж вы столь любезно соглашаетесь не брать денег со своего нерадивого ученика? Мне хотелось бы узнать про все подводные камни, прежде чем я соглашусь. Вы же понимаете, не хотелось бы попасть в неприятную ситуацию, - бодро произносит он. И шелестит страницами простого черного блокнота.

Патрик рассчитывает, что его щелкнут по носу за излишне деловой подход – когда он садится за чужой стол без разрешения, когда он слишком уж демонстративно хватается за ежедневник, хотя беседа сейчас, казалось бы, текла своим, плавным, чередом, и запомнить все, что произносилось, можно было бы и так, без записи. Благо, от чего-чего, а от провалов в памяти Патрик пока еще не страдает.
И тем не менее открывает блокнот на чистой странице, хватает ручку на изготовку, готовясь записывать все, то ли потому, что это слишком ответственный момент в его жизни, то ли потому, что ему до сих пор как-то… неловко что ли, ощущать на себе острый, будто видящий все его низменные душевные порывы насквозь, взгляд мистера Даменцкого. О, этот человек определенно разбирается в людях.
И все же ничего не происходит. До кабинета господин ювелир доходит даже не с обычным своим нечитаемым – скорее даже с отрешенным выражением лица. И в кресло свое садится будто автоматически. Пользуясь задумчивостью мужчины, который не спешит отвечать на его вопросы, Патрик отрывает взгляд от малоинтересного белого листа бумаги, и занимает его кое-чем гораздо более любопытным – разглядыванием своего будущего то ли учителя, то ли работодателя. И увиденное представляется ему вполне привлекательным. Он едва успевает вовремя опомниться, как только мужчина в кресле отмирает, устраиваясь поудобнее, и вновь с невероятным увлечением глядит на чистые страницы, как будто и не происходило ничего только что.
Условия для его будущего ученичества вполне терпимые, ну, то есть, все, конечно, строже, чем он мог бы подумать – никаких опозданий, и работа каждый день, даже если дистанционно, и заблаговременные предупреждения о потенциальной отмене занятий или же их переносе, но это же бесплатное обучение, и, учитывая это, он еще довольно легко отделался. А еще… он автоматически кивает, записывая и это, но… Он сейчас ослышался? Слегка непонимающе нахмурив брови, он вновь бросает взгляд на запись в блокноте. Прокручивает в голове то полу-мурлыкающее выражение, с которым эта фраза была произнесена. Им придется заниматься ночью – в том самом смысле? Когда он поднимает взгляд на лицо мистера Даменцкого, оно выглядит совершенно нейтральным. Патрик испытывает странное чувство дежа-вю, пытаясь понять – действительно ли является то, что он видит и слышит некой формой флирта, или же его воспаленное воображение выдает желаемое за действительное. Ответ на этот вопрос ему пока никаким образом не получить, поэтому он со вздохом сдается. Наблюдает, как несколько росчерков дорогой ручки оставляют на визитке крупные острые цифры личного номера. Отмечает про себя, как идеально подходит этот почерк его обладателю. Тянется за картонным прямоугольником, чтобы аккуратно спрятать между страниц блокнота – чтобы ни в коем случае не помять, и вдруг видит, как чужие пальцы застывают над ним, будто не решаясь отдавать. Мистер Мёрдок непонимающе вскидывает голову, и совершенно неожиданно встречается взглядом с господином артефактором. И выдерживает его – с честью.
Скорее просьба, чем настоятельная рекомендация, или, уж тем более, приказ, заставляет Патрика застыть на мгновение. Вот это – теперь уже точно – считается за полноценный флирт. Называть человека, которого он видит второй раз в жизни, по имени… Что ж, еще один взгляд куда-то в район галстука мистера Даменцкого, еще одна странная идея, пришедшая к нему в голову – он сможет это сделать.
Патрик неспешно роется в кармане, вываливая на стол господина артефактора фантики от шоколадных конфет, чайные пакетики, бесплатный сахар, который выдают в сетевых кафе – наконец находя искомое – мобильный телефон. Быстро набирает номер, дописанный на визитке, нажимает на вызов, прикладывая трубку к уху. Откуда-то доносится ненавязчивая мелодия, но он не дожидается, пока мистер Даменцкий ответит на звонок.
- Я согласен на ваши условия, Маар-рек, если я правильно произношу ваше имя. Когда мы приступим к обучению? – затем он также эффектно кладет трубку, убирает телефон и сгребает все свои сокровища обратно в карман. И забирает визитку, выжидающе глядя на лицо мужчины.

Взгляд устремленных на него синих глаз становится тяжелее с каждой мелочью, которую заботливые руки мистера Мёрдока выкладывают на стол. Возможно, он позволяет себе слишком многое. Возможно, ему стоит обуздать эти внутренние порывы, заставляющие вести себя, выходя за грань обычного дружелюбия, которое он, как правило, позволяет себе при общении с людьми – с клиентами, с работодателями, с преподавателями. Возможно, ему стоит удерживать эту беседу в рамках исключительно официально-деловых. Но внутреннее чутье буквально кричит о том, что он уже падает в эту кроличью нору, обратной дороги нет, и придется адаптироваться под стремительно изменяющиеся обстоятельства. И – что самое неожиданное – ему нравится это чувство полета, он не испытывает ни малейшего желания попытаться сопротивляться неизбежной силе земного (или не совсем земного) притяжения. Что еще он сможет сделать, чтобы удивить этого серьезного мужчину с непроницаемым лицом?
Он ощущает на себе взгляд – тягучий, неотрывный, буквально пригвождающий к креслу, постоянно, но в особенности – в тот момент, когда убирает телефон в карман. Ответом его удостаивают далеко не сразу. «Ну же, мистер Даменцкий, о чем вы задумались?» - звенит ехидный внутренний голос у Патрика в голове. Это уже не то невыносимо напряженное молчание, которое может нести в себе реальную угрозу. Это скорее похоже на маленькую победу – выведение мужчины напротив из чувства равновесия. Может же Патрик позволить себе – хотя бы на мгновение – почувствовать себя хозяином положения? Ответ напрашивается сам собой – конечно же, может.
На предположение о польских корнях он улыбается совершенно невинно, и отвечает вполголоса, будто бы по секрету:
- Боюсь, насчет польских корней ваша догадка неверна. Но возможно – я не исключаю такой вероятности – у меня действительно есть некая предрасположенность к польскому языку. Кто знает? – Патрик демонстративно пожимает плечами, приглушая слишком хитрую улыбку до официально-деловой. Точно так же, в мгновение ока, как делал и мистер Даменцкий до этого. Будто и не было ничего – игра воображения, и не более. Тем более что далее речь заходит о графике его возможных посещений – и вот это, в свою очередь, уже стоит записать. Круговерть забот частенько заставляет позабыть о самых благородных намерениях. Итак – следующая встреча либо две недели спустя, либо через пару дней, но почему-то глубокой ночью. Патрик не готов ждать целых четырнадцать дней, откровенно говоря, он собирался приступить к занятиям прямо сегодня, очевидно, рассчитывая, что знаменитый ювелир-артефактор бросит все ради какого-то мошенника, немедленно принимаясь за процесс обучения. Тот вариант, который обещает послеполуночную встречу, привлекает его куда больше – хотя он, в свою очередь, сопряжен с двумя проблемами. Первая – общественный транспорт, который в такое время ходит с перебоями. И вторая – усталые круги, залегшие под глазами мистера Даменцкого, которые он теперь, когда стал чуть более откровенен в своих взглядах, смог увидеть. Этому человеку определенно не мешало бы поспать данной конкретной ночью. И еще одной. И еще.
Впрочем, Патрик самонадеян. Он пролистывает ежедневник, убеждаясь, что ночь с седьмого на восьмое и весь последующий день у него абсолютно свободны. Он также думает о том, что сумеет убедить господина артефактора уделить больше времени крепкому и здоровому сну – может, даже безделушку какую-нибудь соорудит для этого, в качестве внепланового домашнего задания.
- Я приеду к вам седьмого, - произносит он, заранее в уме подсчитывая, во сколько может обойтись ему полуночное срочное такси. Дороговато, конечно, но эта встреча будет того стоить, в этом он уверен.
Затем он деловито собирает свои вещи, встает и разворачивается, чтобы покинуть кабинет, оставляя хозяина в одиночестве. Лишь на мгновение его лицо озаряет широкая улыбка, он бросает прощальный взгляд на будущего учителя.
- До скорой встречи, мистер Даменцкий. Маар-рек, - он слегка склоняет голову набок, а затем кивает, и, не оглядываясь, уходит из магазина. Вполне довольный собой.

Отредактировано Patrick Murdoch (2018-02-22 11:11:03)