- Этот давно давно пора было заменить. - Кромвель стянул с плеч рубашку, оставшись в футболке, аккуратно обернул в плотную клетчатую ткань гудящую и ощутимо разгорячившуюся в руках статуэтку, и снял её с полки, старясь не коснуться обжигающей и низко гудящей бронзы, так, словно он держал не маленькую фигурку лошади размером не больше ладони, а корабельный колокол. Скрутив из рубашки узел, сбросил на пол, давая фигурке уняться. - Оно собрало в себя всё, что могло собрать. Скольким ты успел перебежать дорогу за последний месяц?

Он провёл все выходные, запершись в мастерской, о чём говорил помятый вид, похожие на воронье гнездо волосы, в которых запуталась добрая пригоршня листьев, и преследовавший его терпкий травяной запах, в котором легче всего было распознать мяту, бившую в ноздри слишком очевидно; к ней примешивался ещё десяток не таких резких нот, но то, что Кромвель снова с головой ушёл в травничество в новых артефактах было очевидно. Как и то, что зима была самым неудачным для этого времени, но у него были свои пути.
Статуэтка перестала гудеть. Адам на пробу толкнул её носком ботинка, чтобы убедиться.
- Теперь рассказывай про крыс, - он скрестил руки на груди, блеснув по меньшей мере десятком колец. - Как давно? Где конкрентно? Кухня, ванная, гостиная?

За одно он был Стрикленду безмерно благодарен: после инцидента на вечеринке в честь Нового года, его ненавязчивые провокации, которые сквозили в каждом его слове и жесте, обращённым не только к нему, но и в принципе ко всем, даже к тем, кто объективно не представлял для него интереса, прекратились. Оба сошлись на том, что ничего не произошло. Кромвель проглотил пассаж про спальню, и аккуратно переложил фигурку, завёрнутую рубашку, на журнальный столик. Заберёт, как будет уходить.
- Я не знаю. - Он встретился взглядом с Коди, глядя на него сверху вниз. Крысы были той мелочью, от которой можно было избавиться парой звонков в дератизацию, отравой, и слабеньким артефактом, который был бы способен заговорить даже сам владелец пентхауса, который заполонили животные. - Но представляю. Показывай спальню.
Кромвель был дружелюбно вежлив, и абсолютно спокоен, чего нельзя было сказать о Стрикленде, которого эта проблема явно выбила из колеи сильнее, чем должна была.
Поднявшись по лестнице, Адам толкнул дверь в спальню, и встал на пороге, выставив руку в сторону, и не давая Коди пройти мимо себя. Он прислушался, пытаясь уловить малейший шорох, который издали бы потревоженные крысы, но комната была пуста. Обойдя все углы, заглянул за шкаф и комод, упираясь ладонями в колени, проверил пространство под кроватью, предварительно махнув Стрикленду рукой в качестве требования оставаться за пределами спальни и не мешать.
- Сквозь стену, значит... - задумчиво пробормотал, останавливаясь у окна. - Предположим, ты не поехал крышей. В таком случае, твои крысы - явно магического происходления, но я бы не спешил делать выводы. Особенно если, как ты говоришь, эта проблема у всего района. Но на всякий случай подумай, кому ты насолил, потому что та фигурка из гостиной поймала на себя десяток маленьких, но обидных проклятий.

Он был вынужден начать разбираться в целительстве, потому что от этого зависела его жизнь. В несколько шагов оказавшись около Коди, он перехватил его за укушенную руку, с плохо скрытым раздражением, - "зачем ты вообще полез к этой крысе", - бормоча уже впитавшиеся в подкорку мозга заклинания, которые вернее всего останавливали кровь, и убирали из раны возможное заражение. Мелочная на первый взгляд царапина могла быстро перерасти во что-то серьёзное, если судить по тому, как крыса растворилась в воздухе, подтверждая его догадки.

Укус быстро перестал набухать кровью, бледнея под действием магии; Кромвель аккуратно обвёл ранку подушечкой указательного пальца, закрепляя эффект, но едва последнее Слово, которое должно было окончательно запечатать укус, стихло, капли крови выступили снова. Адам недоверчиво уставился на тонкую багровую полоску, проступившую на коже, и повторил заклинание с тем же эффектом: стоило ему замолчать, кровотечение, пусть и незначительное, возобновлялось.
Кромвель закусил губу, рассматривая укус. Его очертания почернели, словно отмеченные чернилами, или очень, очень стремительным отмиранием тканей, но последнее было настолько маловероятно, что он тут же отмёл любые мысли в этом направлении.
- Я не могу остановить кровь Словом, - задумчиво пробормотал, бесцеремонно переворачивая руку Коди ладонью вверх, чтобы увидеть, что зубы прокусили ладонь насквозь, с хирургической точностью тонких клыков. - Так.
Он снял со среднего пальца на левой руке кольцо, работающее как бэкап крестика на шее, и зачарованное на остановку любых кровотечений: ударные дозы магии, вложенные в него, должны были справиться с маленькой ранкой, даже непонятного магического происхождения. Они справились. Кровь замерла. Кромвель выдохнул.
- С этим можно справиться, но мне нужна моя мастерская. Поедешь со мной. Кольцо не снимай.
Несмотря на то, что артефакт потерял контакт с телом Адама, переключив свою магию на Коди, он по-прежнему был в полном порядке; кольцо останавливало не прекращающееся иначе кровотечение из-за травм правой руки, но Святой Себастьян знал своё дело.

Кромвель поймал взгляд встревоженных синих глаз в зеркало заднего вида.
- Не знаю. Но у меня есть предположения, - он давно наизусть выучил дорогу от дома Коди до своего, и препоручил управление автопилоту в голове, спешно соображая, мысленно перебирая всё содержимое мастерской, в поисках чего-то, что остановило бы тоненький ручеёк крови, обманчиво незначительный. - Это очень странное колдовство. Разберёмся.
Он неопределённо промычал что-то в ответ на вопрос на кольцо, достаточно чётко давая понять, что у него есть свои причины, и делиться ими со Стриклендом он не собирается. Пальцы правой руки, лежащей на руле, легко покалывало. Кромвель сильней нажал на педаль газа, совсем немного нарушая скоростной режим.

Припарковавшись у дома, он быстрым шагом добрался до мастерской, и занялся тяжёлым шкафом почти от пола до потолка, заставленным бесчисленным количеством банок и баночек с сомнительным содержимым. Выкопав из-под вороха подсушенных трав грубую деревянную шкатулку, вытряхнул её содержимое на стол, с которого предварительно спихнул на пол всё ненужное: по поверхности стола, звеня, рассыпался ворох колец разных форм и размеров. Адам быстро рассортировал их, - левой рукой, - ища нужное; выудив из вороха простой широкий серебряный перстень с камнем, в котором угадывался рубин, поманил к себе Коди. Снял с его пальца своё кольцо, заменив на рубиновый перстень: мазнувшие по ладони пальцы оставили чёткий багровый отпечаток. Помедлив, Кромвель перевернул свою ладонь, уже зная, что там увидит, чтобы с отстранённым недоудивлением обнаружить выступившую тёмную кровь, слишком тёмную для простой ссадины или пореза, идущую кривыми широкими полосами от подушечек пальцев до запястья, словно кто-то вспорол его руку крупными когтями. Оно ещё не успело пробраться выше, глубже - сейчас он не чувствовал боли, притупляемой браслетом, не чувствовал кровавых следов, которые оставила Бездна, ненавязчиво напоминая о том, что у него по-прежнему фактически нет правой руки.
Спешно отвернувшись от Коди, Адам вытер ладонь о бедро, пользуясь тёмными джинсами, и надел своё кольцо обратно. Боли так и не было. Кровь неохотно ушла. Он стёр её остатки салфеткой сначала со своей руки, потом с руки Коди, не поднимая глаза.
- Это кольцо может останавливать кровь почти так же хорошо, как моё, - он указал взглядом на перстень. - Это всего лишь крысиный укус, от потери крови ты не умрёшь, но. Но.
"Я перестраховщик."
- Мне не нравится этот тёмный ободок вокруг укуса. Он становится больше, - Кромвель снова отвернулся к шкафу, прижимая согнутый указательный палец к губам и упираясь рукой в бок, сканируя взглядом полки. - Нужно что-то против распространения.. чем бы это ни было. Что-то останавливающее.

Он ненавидел, когда его звали по имени с таким паническим бессилием, потому что это обозначало то, что дело плохо.
- Не трогай! - Кромвель перехватил руку Коди, с нарастающей тревогой всматриваясь в то, как чернота разбегается по ладони, опасаясь, что она не остановится на оставленных ногтями царапинах, и продолжит подниматься, быстрее, чем он сможет что-то сделать. Когда она сбежала до конца расчёсанной Стриклендом борозды и всё же остановилась, Адам внезапно понял, что она ему напоминала. Поняв, отвернулся от своих артефактов и склянок. Бездна с интересом наблюдала, подползя к окну.
Выпустив руку, Кромвель сделал несколько шагов к столу, стоящему у окна, теперь ненавязчиво перекрытому, и не пропускающему свет. Брошенным шёпотом Словом он включил свет в погрузившейся во мрак мастерской, словно непроглядная безлунная ночь наступила без предупреждения: лампочка под потолком работала вполсилы, отдавая весь свет любопытствующей материи, с жадностью его в себя вбирающей.
- Это не крысы, - он с внезапно накатившим спокойным осознанием обернулся через плечо на побледневшего Стрикленда. - Это - вот. Ты можешь хотя бы сейчас не лезть в мои дела?
Переход был незаметным и неожиданным: он обращался к Бездне точно так же, как к Коди, словно та могла ему ответить. Непроглядная чернота невозмутимо смотрела в ответ, когда он к ней повернулся.
Адам понимал тех, кто боялся Бездны, даже проживя всю свою жизнь рядом с ней: осознающее себя проклятие, непонятный чуждый разум, если это слово вообще можно было употреблять по отношению к ней, следящий за каждым твоим шагом просто потому что может. Просто потому что ему интересно. Потому что ты - бактерия под микроскопом.
Он протянул руку вперёд, выставив ладонь, и Бездна с готовностью потянулась навстречу, легко просачиваясь сквозь стену, отрезая кусок мастерской чёрной преградой, замершей в считанных сантиметрах от его пальцев. Кромвель медленно перевернул ладонь, и сжал пальцы в кулак, оставляя средний.
- Обойдёшься.

Бездна была здесь не за ним, и глупо было полагать, что он послужит ей хоть сколько-нибудь значимым препятствием. Живая тьма не могла полглотить его без его на то чётко данного осмысленного разрешения, и они оба знали это слишком хорошо. Но в этот раз у неё были обходные пути.
Упав на колени около кресла Коди, Кромвель сжал его ладонь с расползавшейся темнотой левой рукой, вытягивая правую в сторону Бездны. Чёрная стена нетерпеливо дрожала слишком близко. Адам отвернулся, глядя в мертвенно-бледное лицо Стрикленда, поддавшегося натиску тьмы.
- Vieni.
Бездну не нужно было просить дважды.

Она тронула только самые кончики его пальцев, чтобы постепенно, не торопясь, пробраться дальше, по ладони и запястью, до локтя, прежде чем остановиться, потому что он начал сопротивляться. Бездна настойчиво напоминала, что в ней не работают его иллюзии и целительская магия, и что единожды принесённой жертвы ей мало: Кромвель чувствовал, как заново ломается каждая срощенная магией кость, как рвётся каждая мышца в руке, и не кричал от боли только потому что он и без того переживал её снова и снова, и слишком сроднился с ней, чтобы кричать. Давился этим криком, превращая боль в магию.
Ему нужно было уцепиться за Бездну как-то, чем-то, оставаясь в сознании и в физическом теле, чтобы, склоняясь над рукой Коди, сбивчиво шептать заклинания.
- Vieni via l'oscurità ratti veleno morte... - на кожу рядом с укусом капнуло несколько капель крови из носа, но он не обратил на это внимания. - Lo prendo per me e me solo correre attraverso di me come sangue lo accetto...
Кромвель забирал всё себе. Забирал этот укус и расползающуюся от него тьму, зуд, оставленный острыми зубами, Бездну, пускающую свои гниющие корни в тело, через маленькую ранку пробираясь дальше и глубже, подползая к сердцу. Силой вырывал эти ростки из Коди, только-только пущенные, но уже успевшие оплести почти всю ладонь. Кровь мешалась со слезами; он жмурился, сдерживая их.
- Lascialo andare lui non ti diventerà...
Игнорируя неслушающиеся пальцы правой руки, вязнущие в темноте, шарил магией, направляя её в обе стороны, выталкивая Коди из плена непроглядной чёрной дыры, отвоёвывая его обратно. Последним рывком он сжал сломанные пальцы в кулак.

Когда Бездна выпустила его руку, разрывая связь, иллюзии вернулись на место. Он знал, что они были ложью, и знала она, а остальное было неважно. Ладонь между указательным и большим пальцем пульсировала болью, глухими толчками разгоняющую по телу кровь, и вместе с ней что-то ещё, что-то тёмное, густое и вязкое, обжигающее своим бегом. Что-то, что он вытянул из тела Коди, и что вогнала туда Бездна.
Кромвель обнаружил себя сидящим на полу у кресла; кровь из носа залила губы и подбородок, оставив цепочку мелких пятен на ткани футболки. Он по-прежнему крепко сжимал руку Коди. Медленно разжав пальцы, обнаружил, что укус исчез. Облегчённо выдохнул, коснулся кожи губами.
- Aspettare.
Этого Слова хватит, чтобы продержать Стрикленда в полубессознательном состоянии ещё около двух минут, за которые он должен привести себя в чувство.
Поднявшись с пола, он отошёл к столу, чтобы нашарить пачку бумажных салфеток и вытереть лицо левой рукой. Разом опрокинув на бинты несколько склянок с травяными настоями, и помогая зубами, перевязал ладонь, по которой расползалась кровавая чернота: она хотя бы не пробивалась сквозь бинты, но это было вопросом времени. Зафиксировав повязку у запястья, Кромвель отхлебнул из фляжки что-то, что по запаху напоминало смесь коньяка и чистого спирта, всё так же левой рукой надел на правое запястье ещё несколько глухо звякнувших узких стальных браслетов - ударная доза обезболивающего в плюс к алкоголю и бинтам, плюс замедление распространения локальной Бездны по организму. Сунув фляжку за пояс, подошёл к Коди, чтобы снять с него рубиновый перстень, и отправить его ко всем прочим.
Когда Стрикленд открыл глаза, Адам молча протянул ему фляжку.

Если бы можно было избежать распроссов, жизнь была бы намного легче.
Он отобрал у Коди фляжку, и приложился сам. Руку жгло болью с оттенком той привычной, которая в принципе никогда не отступала до конца, но теперь в ней было что-то ещё. Незнакомое, ещё более тёмное, попавшее туда против воли, и по ней одновременно.
- Обычно... - Адам оборвал сам себя, чтобы сделать новый глоток из фляжки. - Обычно, Бездна не может.. тронуть тебя. Влезть в твоё сознание против твоей воли, ты должен.. позволить ей.. это. - Он неопределённо повёл рукой, давая понять, что это слишком долгий и сложный процесс, чтобы объяснять его сейчас. - Если бы не это, мы бы давно уже все были в ней. Но этот укус...
Кромвель держал потревоженную новой вспышкой боли правую руку неестественно прямо и ровно, избегая шевелить пальцами, и выпрямив ладонь. Отпил из фляжки снова, и отложил её на стол. Опёрся о него спиной, глядя на Коди.
- Он насильно втащил тебя в неё. Не полностью, но какая-то часть тебя оказалось подвержена её влиянию. А ты был бы особенно интересен ей, с твоей магией, с твоей способностью пробираться в чужие мозги. Я не мог оставить тебя так. И прежде, чем ты начнёшь что-то говорить, я в порядке. В полном. Расслабься.
"Хуже уже всё равно не будет". Он выдохнул, достав пачку сигарет из верхнего стола. Закурил, выбив огонь Словом - отчасти за тем, чтобы посмотреть, как его новая порция Бездны будет влиять на простую бытовую магию. Пока что разницы не было, но всё только начиналось.
- Я забрал твой укус, потому что тебе он причинил бы гораздо больше вреда, чем мне, и не спорь со мной, потому что я знаю, о чём я говорю, а ты нет.
На выходе это прозвучало намного резче, чем он планировал, но его действия не были бездумным самопожертвованием, и он не собирался принимать какие бы то ни было чужие комментарии по этому поводу. Проще было пресечь их все сразу.
Кромвель упрямо смотрел прямо в лицо Коди, выдыхая дым, быстро рассеивающийся в бледном зимнем свете, свободно пробивающемся сквозь окно теперь, когда Бездна ушла. Наверняка он найдёт её где-нибудь, если начнёт искать, но нет.
- Если ты хочешь помочь, ты возьмёшь ключи от моей машины, и отвезёшь меня в Ли-он-Си. Это час к востоку отсюда. Я покажу дорогу.

Кромвель накинул пальто на плечи, придерживая его левой рукой. В машине кое-как пристегнулся, отрицательно мотнув головой на молчаливое предложение помощи от Коди, и вытянул ноги, отодвигая кресло.
- Я родился в Ли-он-Си, - помедлив, пояснил, краем глаза следя за Коди, пока тот устраивался. - Там уже давно ничего нет, кроме места Силы. Там.. легче. Эмоциональная привязанность. Знаешь, как отсюда выехать на А13?
Адам уложил слегка онемевшую от ударных доз магического обезболивающего руку на коленях, накрывая её левой ладонью, пряча от любопытного и встревоженного взгляда Стрикленда расплывающиеся тёмные пятна: слишком много крови для обычного крысиного укуса, при котором вряд ли выступила даже пара капель. Укус Бездны кровил, как открытая рана. Осторожно коснувшись пятен, тихо пробормотал пару заклинаний себе под нос; кольцо должно было давно остановить кровь, но оно слишком привыкло к уже имеющимся травмам, и было в основном настроено на них, и на остановку кровотечения в случае того, если что-то пойдёт не так именно с ними. С новыми обломками черноты, вонзившимися в ладонь, оно не справлялось. Он заговаривал не постепенно унимающееся самостоятельно кровотечение, а саму Бездну.
- Я знаю, что у тебя много вопросов. Я хочу ответить. Постараюсь ответить, - Адам закрыл глаза, откидываясь на спинку сиденья, едва они выехали на А127, которая должна была привести их прямо к порогу. Отсюда это было минут сорок пять езды по хайвею, а это значило, что Стрикленд начнёт отвлекаться от дороги, за которой фактически больше не нужно было следить. - Но я не всё могу объяснить, и... я не всё знаю. Только то, с чем сталкивался сам.
Руку перестало жечь. Теперь она отдавала только лёгкой тянущей болью. Кромвель осторожно сжал пальцы в кулак, и разжал снова.
- Но сначала ты должен пообещать мне, что не залезешь ко мне в голову, даже если я не смогу ответить на что-то. Есть вещи, которые не стоит видеть. От которых я хочу тебя оградить, не потому что я трясусь над своими скелетами, а по той же причине, по которой укус Бездны не влияет на меня так же, как на тебя.

Адам слегка уязвлённо выдохнул в ответ на слова о старом шкафу и клятвы, и опустил взгляд на бинты на ладони. Промолчал, проглотив комментарий о том, что раньше у Стрикленда не было нужды влезать в его мозги, потому что он не представлял из себя особенного интереса, но теперь на горизонте показалась Тайна, а с Тайнами у Коди Стрикленда были особые отношения. Он зарабатывал на жизнь тем, что узнавал их. Но Кромвель молчал.
- Бездна меняет магию. Контакт с ней не проходит незамеченным, она накладывает свой отпечаток на то, кто ты есть. Что ты есть. На саму природу твоей магии. Исходя из того, что твоё сознание сидит у тебя в мозгах, и на них же концентрируется твоя магия, если бы я дал Бездне пробраться к тебе в голову, оно бы оставило след. Я не знаю, какой и как, знаю только, что оно бы поменялось. И не в лучшую сторону.
Он автоматически поправлял кольца, по-прежнему не поднимая глаза.
- Моя магия другая. Мои.. отношения с Бездной интимнее, чем мне бы того хотелось. Я сталкивался с ней несколько раз в жизни: то, что она заставила тебя сделать, я делал добровольно. Крысиный укус вогнал тебя в то состояние, в котором я пребывал по доброй воле, и ещё один фрагмент Бездны не повлияет на меня так сильно, как мог бы повлиять на тебя, останься он в тебе.
Кромвель смотрел за тем, как мимо проносятся деревья за бетонным заграждением. Их ветки цеплялись друг за друга, переплетаясь, и фонарные столбы казались серыми стволами, возникающими из крон. Он говорил тяжело и медленно, подбирая каждое слово, тщательно отмеряя то, что мог сказать, так, чтобы это не было общими фразами, но и не раскрывало слишком много карт.
- У меня осталось не слишком много сил, Коди. Они уменьшаются с каждым годом, их тянет Бездна.
Это было сухой и безэмоциональной констатацией факта.
- Поэтому мне уже всё равно. Ещё вопросы?

Уже пожалев, что начал этот разговор, Адам шумно выдохнул, закрыл глаза, и уткнулся затылком в подголовник, запрокидывая голову.
- Перестань гнать, я не умираю, а штрафы за превышение скорости придут мне.
Вытянув руку с повязкой в сторону, он коснулся ладонью бедра Коди в смазанном успокаивающем жесте. Повязка впитывала кровь и черноту.
- От неё нельзя избавиться. Проводи параллели с раком: от него тоже нельзя избавиться, потому что он становится неотъемлемой частью организма, и если вырезать болезнь, организм не сможет работать дальше. И я не разбазариваю силы, чёрт, я делаю то, что я должен делать, - по голосу было слышно, что он раздражён, но Кромвель по-прежнему говорил медленно, словно расползающаяся темнота сдерживала его. - Что ты предлагаешь мне, сесть в четырёх стенах и плакать над своей участью? Мне всё равно осталось меньше пары лет, так что, просто заткнись, и делай то, что я тебе говорю. Избавь меня от лекций.
Он никогда не позволял себе в открытую командовать людьми. Избегал открытых конфронтаций, всегда спасался общей доброжелательностью, уходил от конфликтов, закрываясь, и возводил тысячу барьеров, призванных оградить его от людей, а людей - от него. Повышал голос, кажется, раза два в своей жизни. Никогда не разговаривал со Стриклендом так.
В нужный момент вежливая пассивность превращалась в непробиваемую стену.
- Остальное.. как доберёмся, - Кромвель убрал руку, и сцепил пальцы на коленях в замок, окончательно отворачиваясь к окну.

***

Формально на Клифф парейд нельзя было парковаться, но Адам махнул рукой в сторону десятка пустующих подъездных дорожек у домов.
- Паркуйся где-нибудь здесь. Мы ненадолго. Никто не будет проверять.
Он выбрался из машины первым, по-прежнему придерживая пальто на плече правой рукой. В несколько шагов перейдя узкую дорогу, морщась от летящего в лицо мокрого снега, липнущего к коже, и тут же тающего, оставляя мокрые следы, сжал пальцами обледенелые доски спинки скамейки. Неловко сел, почти упав на сиденье, только сейчас осознавая, насколько вымотался: Бездна не любила, когда её сдерживают, и выжимала его с удвоенной силой, нещадно требуя расплаты за каждое Слово, которое сегодня сорвалось с его губ. Размотав бинт, Адам позволил порыву колючего ветра сорвать его с ладони.

Перед ними открывалось море.

Бледно-серая полоса ледяной воды, почти сливающаяся с тяжёлым низким небом, лежала у подножия того небольшого холма, на вершине которого местная администрация организовала скамейку. Ниже торчали чёрные голые ветви деревьев, сквозь которые холодно поблёскивало море. Жухлая трава под ногами хрустела от ломающегося инея; грязная жёлто-бурая масса с проплешинами чёрной земли. У него не было лишних сил на оборону своих скелетов от собственного друга, и сейчас Стрикленд мог пройтись по его сознанию, как по библиотеке, выдёргивая нужные ему файлы.

- Однажды я умер.

Кромвель смотрел, как волны лижут неприветливый берег.
- Точнее, я должен был умереть. Мою жизнь спасли несколько артефактов, которые были на мне в момент смерти, и Бездна. Это сложно описать словами. В меня стреляли, дважды, - отодвинув полу пальто, Адам не глядя указал большим и безымянным пальцем места, где в его тело вошли две пули. - Но я помню только первый выстрел. Потом была Бездна. Она забрала у меня что-то, а взамен вытолкнула обратно в мир живых, хотя я никогда не просил об этом. Эта чернота от укуса, она внутри меня. Она часть меня, и я не могу без неё. Хотя бы потому что..
Он вытянул руки перед собой, глядя на кольца.
- Это артефакты. Поддерживают кровоснабжение, дыхательную систему, работу сердца, почек, печени, и прочих органов. Отвечая на твой вопрос, Бездна - единственное, что позволяет мне жить. Подпитывает меня, но в ответ забирает мою магию, делает её тяжёлой и вязкой, так, что колдовать становится всё сложнее.
Адам невесело усмехнулся, и обхватил себя руками, спасаясь от промозглого ветра, пробирающегося под тонкую ткань футболки.
- Поверь, раньше я мог вещи, которые тебе и не снились. А теперь мой максимум - это бытовая магия и артефакторика.
Неожиданно для самого себя он засмеялся. Коротко, глухо и отчаянно, качнув головой и пряча покрасневшие глаза.

- Это не всё.
Он ненавидел это тяжёлое неприятно щекочущее чувство где-то в груди, когда ты готовишься сказать долго скрываемую правду, не зная, какая реакция последует, но не говорить уже не можешь, потому что тогда чувство не отпустит. Оно ворочалось, разрастаясь, охватывая его изнутри с каждым словом Коди. Кромвель старательно держал себя в руках, по крупице отмеряя информацию; он хотел оставить хотя бы часть своих тайн при себе, тем более теперь, когда их отношения со Стриклендом пошатнулись. По его вине.
Когда Коди упёрся подбородком в его макушку, сжимая пальцами плечи, в Адаме что-то сломалось.

- Всё это.. случилось.. со смертью, и прочим.. пятьдесят лет назад. Сорок семь, если точнее. В семьдесят первом. Я родился здесь, - Кромвель шевельнул пальцами раненой руки, указывая куда-то в сторону моря. - В тысяча девятьсот сороковом. Я давно должен был быть мёртв. Очень давно.
Адам подался вперёд, давая понять, что Коди стоит убрать руки; этот жест жёг слишком сильно, был слишком тёплым, слишком заботливо-интимным. Последним, что ему сейчас было нужно, был тактильный контакт: когда Стрикленд касался его так, внутри всё сжималось от щемящей боли, которую он уже привычно игнорировал. Жест говорил "я здесь, я с тобой". Это не было правдой.
В конце концов, если выложить сейчас всю правду, у Коди будет веский повод оборвать контакты. Может, так будет проще.

Он больше не смотрел на серую гладь воды, опустив взгляд себе под ноги. Сидел, сгорбившись, глядя на жухлую траву под носками ботинок, и чувствуя, как постепенно отпускает физическая боль, раздражающая ладонь, колющая место укуса раскалёнными иглами. В Ли-он-Си на самом деле было проще: магия текла проще, легче, восстанавливалась быстрее. Кровь давно остановилась окончательно, и след остался плоским пятном на ладони, всё ещё напоминающим чернильную кляксу, но больше не пульсирующим. Бездна впечаталась в тело и отпустила.
- Только, пожалуйста, не ходи ко мне в воспоминания.
Боялся, что Стрикленд влезет в непроглядно-чёрную ловушку небытия, в которой нет ничего, кроме боли и одиночества; что узнает о том переломанном комке горящих чувств, которые Кромвель к нему испытывал, и которые теперь укрывал от посторонних глаз особенно тщательно. Не знал точно, от чего хотел уберечь Коди больше.
- Пожалуйста, - он повторил это слишком тихо, чтобы Коди услышал, обращаясь скорее к самому себе, чем к нему.
Онемевшие пальцы мелко покалывало.
- Я пытался покончить с этим, чёрт, поверь мне, я пытался, но каждый раз меня что-то останавливало. Бездна.. не позволяла мне. Поэтому я не мог дать ей забраться к тебе в голову.
Адам говорил быстрее, сбивчивей, почти оправдываясь. Сжал голову руками, запустив пальцы в волосы.
- Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.